В.Н.ДЕМИН

Историко-биографическая энциклопедия Руси
От Руси древней до Империи Российской

Это 5-я глава указанной выше книги. Мне кажется, здесь правильнее было бы говорить об эпохе Великого княжества Московского. Выделение курсивом и жирным шрифтом сохранено авторское. Примечания автора, данные в книге в виде сносок, выделены более мелким шрифтом и приводятся непосредственно в тексте. Мои немногочисленные примечания даны курсивом в квадратных скобках. Иллюстрации (кроме безусловно необходимых для понимания содержания) здесь не приводятся ввиду их невысокого полиграфического качества и ссылки на них из текста исключены.
4-я глава ([Прим. Шишкина С.П.].

Бог благословит тебя и распро-
странит город этот паче всех других
городов; и будет род твой обладать
местом сим во веки; и руки его
взыдут на плещи врагов ваших...
^{Св. митрополит ПЕТР}

... Два Рима падоша, а третей стоит,
а четвертому не быти.
^{Старец ФИЛОФЕЙ}

Мой взор мечтанья оросили:
Вновь - там, за башнями Кремля, -
Неподражаемой России
Незаменимая земля.
^{Игорь СЕВЕРЯНИН}

    Начиная с XIV века полюс российской пассионарности постепенно перемещается в Москву. Случайно это? Безусловно нет. Москве просто на роду было написано стать ноосферным и геополитическим центром Русского государства, что обусловлено ее географическим, геофизическим и космопланетарным положением. Все остальное - производное от данного факта и сопутствующих ему обстоятельств.
    Еще в XIX веке естествоиспытатели Московского университета выдвинули идею: само географическое положение Москвы, связанное с котловинообразным характером природного ландшафта, сыграло решающую роль в превращении ее в столицу - сначала княжества, а затем царства и империи. Наибольший вклад в обоснование данной концепции, к которой благосклонно отнеслись историки, внес известный биолог-эволюционист, еще при жизни прозванный русским Кювье, Карл Францевич Рулье (1814-1858). В начале своей блестящей научной и профессорской карьеры он занимался геологическими и палеонтологическими исследованиями Подмосковного бассейна и пришел к выводу, что Московская геологическая котловина, расположенная между Валдайской возвышенностью и началом Черноземной зоны, когда-то являлась дном обширного древнейшего моря. Характер ландшафта, горизонтальных пластов, залегающих здесь однородных пород и иные естественные и социальные причины и обусловили появление на этой территории Московской державы и ее столицы, уже тогда называемой "сердцем России".
    В XX веке эту идею развил и наполнил "энергетическим содержанием" известный геолог и планетолог Геннадий Григорьевич Кочемасов. На основе скрупулезного анализа современных геологических данных и использования метода волновой тектоники он показал, что Москва является центром восточноевропейской платформы, а также местом пересечения геофизических полей и тектонических линий, неразрывно связанных с энергетикой космоса (см.: Кочемасов Г.Г. Москвы священные пределы // Наука и религия, 1998, № 8). На языке геологии, усиленном публицистическим дарованием автора, это звучит следующим образом:

"Откройте карты Земли, взгляните на глобус - и вы увидите, что наша планета не есть некое безликое творение. Она - со своей неповторимой изюминкой, явной печатью космических сил. Земля, как, впрочем, и другие небесные тела, пребывая в извечном движении, принимает на себя могучую волновую энергетику космоса. Потому она и деформируется, коробится. На ее поверхности обязательно что-то возвышается, втягивается, опускается... Так и только так формируется геологический, литосферный лик Земли, отсюда симметричное и антисимметричное строение геосфер, неодинаковый вид полушарий, "лоскутный" облик коры. Под мощным воздействием планетарных волн сформировались и другие физические примечательности, к примеру прилегающие друг к другу кольцевые геосуперструктуры, диаметром около 500 километров. Одна из них - Восточно- Европейская, охватывающая территории Европы, Западной Сибири, части Северного Ледовитого океана, Северной Африки и Ближнего Востока, а ядром этой структуры является геологически устойчивая Русская плита, в самом центре которой - Москва. Да-да, наша столица оказалась на пересечении двух тектонически ослабленных зон, образующих четыре главных разноподнятых сектора".

    Полученных выводов (особенно с учетом других геофизических и геокосмических факторов) вполне достаточно для убедительного объяснения многих феноменов пассионарных вспышек, происходивших когда-либо и происходящих поныне в границах Московского региона. Любопытно также отметить, что столицы подавляющего большинства древних и современных государств располагаются не на берегах морей и океанов (хотя исключения есть, и они общеизвестны), а в глубине суши.
    Кроме того, специалисты давно обратили внимание на резкие перепады гравитационого поля в Москве, связанные, по их мнению, с ее центральным положением. В фундаменте Русской плиты - как раз под Москвой - имеется узкая и глубокая (до 25 000 метров) впадина. Геофизик Михаил Лоджевский считает, что именно ее очертания и направленность вектора влияют на изменение силы тяжести в столице. Это интуитивно учитывали строители церквей в старой Москве, что вполне можно расценивать, как интуитивную реализацию Божественного космического предначертания (я бы еще добавил: и своевременную ноосферную подсказку).
    Геолог Сергей Белов, опираясь на проведенную недавно высокоточную гравитационную и сейсмическую разведку столичных недр, отмечает, что положение Москвы уникально, ибо она располагается в пределах ярко выраженного гравитационного минимума, причем территория Кремля находится в области наибольших перепадов силы тяжести, и наивысший из них сконцентрирован как раз там, где взметнулась ввысь колокольня "Иван Великий". Хотя многие древнерусские города - Новгород, Рязань, Смоленск, Калуга, Вологда, Белозерск и другие - тоже располагаются в пределах аномальных участков, - перепады изменений гравитационного поля, как показывают измерения, там несравненно ниже. Таким образом, по геологическим и геофизическим данным Москва объективно занимает первое место среди всех городов Древней и Средневековой Руси.
    Известный исследователь и популяризатор науки Евгений Лазарев увидел в компьютерных расчетах Кочемасова и математических расчетах других ученых глубокий сакральный смысл: если слегка упростить контуры всех описанных разломов в кристаллической платформе Русской равнины, а также кольцевых структур, окружающих нашу столицу, то получится священное число "семь"! Москва как бы располагается за семью незримыми (я бы добавил - ноосферными) стенами или на вершине символической семиступенчатой горы [см. слева рис. О.Коновалова].

    Современные ученые (С.Н. Смирнов и др.) пошли еще дальше, отметив повышенный уровень теллурического ("земного") излучения в Московском регионе. Это связано, в первую очередь, с тем, что именно здесь проходят два трансконтинентальных разлома: один из них ориентирован с юго- запада на северо-восток, другой - с северо-запада на юго-восток; оба пересекаются на северо-западе столицы [см. рис. справа]. Усилению теллурического излучения способствует и холмистый рельеф местности (знаменитые семь холмов и другие возвышенности в черте Москвы), а также реки и связанные с ними подземные воды. Особая энергетика Москвы подпитывает и ее жителей, определяя их облик и поведение. Последнее бросается в глаза и сегодня. Московский ритм жизни разительно отличается от любого другого. Даже субъективно: любому приезжему жизнь в столичном мегаполисе представляется как на ускоренной киноленте. Напротив, коренному москвичу, приехавшему в любой другой российский город, тамошний темп жизни кажется замедленным.
    Сакральные геомагнитные "точки" Москвы и прилегающей области были известны с незапамятных времен и использовались для отправления религиозного культа. В некоторых издревле священных местах (например, на Красном холме за Яузой) археологи обнаружили останки языческого святилища. Геоактивные точки, связанные с тектонической структурой города, обусловили и его архитектурно-строительный облик. Общеизвестно, что исторический центр российской столицы сформировался на основе кольцевидного принципа. Но это в проекции, если смотреть сверху. В других же проекциях, например, если смотреть сбоку, кольцеобразные структуры становятся куполообразными. На вершине самого большого из таких куполов, к тому же находящегося в центре, построена главная русская святыня - Кремль с его храмами, дворцами, стенами и башнями. И это отнюдь не случайно!
    От себя добавлю также, что слабовогнутая московская котловина является естественной антенной не только для теллурического и геофизического излучения, но и для приема ноосферной информации. Аналогичную роль, по-видимому, играла слабовогнутая степная котловина, в центре которой был построен знаменитый спиралеобразный город-крепость Аркаим. Археологи и многочисленные посетители Аркаимского комплекса обычно обращают внимание лишь на останки уникального сооружения (в настоящее время они засыпаны и находятся под землей). Однако стоит оглядеться окрест и тотчас же становится понятным, почему именно здесь устроили некогда перевалочный пункт индоарии, мигрировавшие в свое время с севера на юг. Аркаим был построен почти в самом центре огромного и величественного поля, по окружности которого возвышаются холмы и сопки, издали похожие на курганы. Все вместе это создает образ гигантского слабовогнутого блюда или своеобразной ландшафтной антенны, улавливающей и усиливающей ноосферную информацию. Не это ли предопредилило выбор арийских жрецов и вождей, повелевших много тысяч лет тому назад: быть здесь городу!
    Подсознательная приверженность древних ариев (а славяне и русские являются их прямыми наследниками) к спиралевидным символам генетически обусловлена их северным происхождением (считается, что распространенные по всему северу спирали и лабиринты - позже они проникли на юг - являются проекцией движения некоторых светил на полярном небе). В дальнейшем "спиральные предпочтения" нашли свое отображение и в градостроительной практике, что, в конечном счете, отразилось и в исторической планировке Москвы. Александр Асов совершенно справедливо усмотрел в схеме расположения укреплений российской столицы (а ныне и расположения ее улиц и застроек) изоморфное воспроизведение все того же Аркаима (см.: Асов А. Москва - третий Аркаим // Наука и религия, 1997, № 8).
* * *
    В летописях очень скупо освещаются начальные этапы Московского княжества. Здесь много пробелов, недоговоренностей, нестыковок с другими источниками, подчисток, позднейших вставок и восхвалений в угоду конкретным лицам великокняжеского или же царского звания. В период с 1568 по 1576 год в Александровой слободе - политическом центре, царской опричнины - по личному заказу Ивана Грозного был создан грандиозный Лицевой летописный свод. До наших дней дошло десять томов (ныне рассредоточенных по разным хранилищам) этого беспримерного в истории русской книжности труда, украшенного шестнадцатью тысячами (!) великолепных миниатюр, наиболее показательные из которых традиционно воспроизводятся в учебниках, энциклопедиях и книгах исторического содержания. Некоторые из томов Лицевого свода безвозвратно утрачены; среди них и том, посвященный начальной русской истории. Нет нужды говорить, что это рукописное творение носило сугубо официозный характер: все, относящееся к историографии Московского государства, было подвергнуто в нем откровенной лакировке.
    Точно такой же тенденциозностью в пользу московских правителей грешит и знаменитая Степенная книга, авторство которой приписывают митрополиту московскому Афанасию (родился в начале XVI века - умер между 1568 и 1575 годами) - современнику и поначалу сподвижнику, Ивана Грозного, в конце жизни, однако, подвергнувшемуся опале. В этом компилятивном летописном памятнике русская история разбита на 17 степеней (ступеней), наиболее значительных с точки зрения создателя книги, откуда и ее название - Степенная^*. По закрепленной здесь традиции Московский царствующий дом Рюриковичей ведет свое начало от Александра Невского.
    *) Полное название летописи - "Книга степенна царского родословия, иже в Рустей (так!) земли в благочестии просиявших богоутвержденных скиптродержателей, иже бяху от Бога, яко райская древеса насаждени при исходящих вод, и правоверием напаяеми, благоразумием же благодатию возрастаеми, и божественною славою осияваеми явишася, яко сад доброраслен и красен листвием и благоцветущ; многоплоден же и зрел и благоухания исполнен, велик же и высокъверх и многочадным рождием, яко светлозарчными ветми разширяем, богоугодными добродетельми преспеваем; и мнози от корени и от ветвей многообразными подвиги, яко златыми степенми на небо восходную лествицу непоколебимо воздрузиша, по ней же невозбранен к Богу восход утвердиша себе же и сущим по них". Уже одно название дает достаточное представление о степени объективности и царедворственного раболепия автора сей летописи.
    Выше уже говорилось, что первое летописное упоминание нынешней столицы России под 1147 годом не может считаться датой ее основания. Семь сакральных холмов, на коих во времена Рюриковичей построили крепостные стены (сначала деревянные, а затем и каменные), издревле, как магнит, притягивали к себе людей. Причина - их сопряженность с энергетическими потоками (подземными и надземными), оказывающими благотворно-активизирующее воздействие на человека. Но не всегда и не на всех!
    Памятник * закончилась трагически: князь приказал убить боярина за какую-то грубость.
    *) Кстати, у Москвы-реки было в старину и другое, более древнее название - Смородина. В XIX веке сей примечательный факт не сходил со страниц различных изданий. Впервые его обнародовал наш замечательный просветитель Федор Иванович Буслаев (1819-1897). С сочувствием к нему относился и Дмитрий Иванович Иловайский (1832-1920) в своем многотомном историческом исследовании. Отсюда, между прочим, следует, что легендарная река Смородина, где развертывается действие многих русских волшебных сказок и героических былин, вполне могла сопрягаться с Московским регионом.
    Подробности этой нелицеприятной истории из летописей были тщательно вычищены. Но еще В.Н.Татищев располагал сведениями, что весь сыр-бор разгорелся из-за любовной связи между похотливым князем, имевшим повсюду множество любовниц, и Кучковой женой.
    В Татищевой "Истории Российской" рассказано:
    "Юрий, хотя имел княгиню любви достойную и ее любил, но при том многих жен подданных часто навесчал и с ними более, нежели с княгинею, веселился, ночи, сквозь на скомонех [музыка - В.Д.] проигрывая пия, препровождал, чим многие вельможи его оскорблялись, а младыя ...в том ему советом и делом служили. Междо всеми полюбовницами жена тысецкого суздальского Кучка наиболее им владела, и он все по ее хотению делал".
    Собственно-то, и причиной появления Долгорукого на Москве явилось сведение счетов с мужем любимой наложницы, который попытался положить конец откровенному прелюбодеянию:
    "Юрий, уведав о том, что Кучко жену посадил в заточение, оставя войско, безо всякого определения, сам с великою яростию наскоро ехал с малыми людьми на реку Москву, где Кучко жил. И, пришед, не испытуя ни о чем, Кучка тотчас убил...".
    Однако на этом кровавая история не закончилась. Двое сыновей Кучки были отправлены в Суздаль, а дочь Улита насильственно выдана замуж за Андрея Боголюбского. Брак оказался недолговечным, его вскоре расторгли (каким именно образом - летописи умалчивают), а Андрей женился вторично. Впоследствии вместе с братом Якимом княгиня Улита явилась вдохновительницей заговора против своего бывшего мужа, завершившегося его мученическим убиением. Так она отомстила и за смерть отца, и за отвергнутую любовь, и за смерть второго брата, ранее казненного по приказу Андрея Боголюбского. Но это уже совсем другой сюжет, не имеющий прямого отношения к поставленному вопросу: почему с XIV века именно Москва стала эпицентром судьбоносных событий русской истории.
    Начальная история Москвы, как и начальная история всей Руси, покрыта непроницаемым мраком. Утвердившаяся в XV-XVI веках и благополучно дожившая до нынешних времен официозная версия об основании российской столицы Юрием Долгоруким (чей образ также был тщательно отлакирован и подсахарен) раз и навсегда поставила крест на более древних сведениях. Однако память о действительных, а не вымышленных фактах продолжала жить в устных преданиях, которые после угасания династии Рюриковичей получили письменное оформление - правда, в немало искаженной и сильно беллетризированной форме.
    Речь идет о цикле так называемых повестей о начале Москвы: "Сказание о зачатии Москвы и Крутицкой епископии", "Сказание об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы", "О зачале царствующего града Москвы" и др. Даже Карамзин, почти брезгливо относившийся к подобного рода источникам, вынужден был признать, что они основываются на живучих народных преданиях и в них содержатся несомненные остатки подлинных фактов. Впрочем, главной задачей самого Карамзина являлась вовсе не реконструкция действительной истории, преломленной сквозь призму народного сознания, а создание еще более безупречной (в смысле ретуширования и лакировки) картины династий Рюриковичей и Романовых. Истинные же факты, которые скрепя сердце не мог отрицать даже скептически настроенный Карамзин, как раз и касаются додолгоруковского владетеля Москвы Степана Ивановича Кучки (боярина, тысяцкого или кого-либо другого - в данном случае совершенно безразлично; возможно, и того и другого одновременно).
    В-народном сознании за три столетия перемешались и последовательность событий и даже их участники. Не изгладилось лишь ясное понимание: лютая вражда Кучковичей и Рюриковичей началась еще до появления на берегах Москвы-реки Юрия Долгорукого и не закончилась со смертью Андрея Боголюбского. Весьма вероятно, что затухающие волны былой вражды захватили и многих правителей Московского княжества, ведших свою родословную от Александра Невского, чей младший сын Даниил Александрович (1261-1303) и открывает список князей Московских.
    Впоследствии боголюбивый князь Даниил был причислен к лику святых, орден, носящий его имя, по сей день считается высшей наградой Русской православной церкви, а основанный им Свято-Данилов монастырь является официальной резиденцией Патриарха Московского и всея Руси. Канонизированная биография (житие) и летописи дают лишь самые общие (и, естественно, без излишних подробностей) сведения о жизни и деяниях Даниила. Всяческие неудобные факты, как водится, были исключены безо всяких колебаний. Но осталась народная память. И пусть в ней смешаны исторические события, относящиеся к разным эпохам и лицам, - тенденции борьбы за власть и расстановка сил прослеживаются достаточно определенно.
    Народные предания стоят того, чтобы хотя бы вкратце быть прокомментированными. До настоящего времени дожили и опубликованы шесть версий (редакций) и не во всех великий князь Даниил правильно величается по отчеству. Впрочем, последнее обстоятельство как раз ни о чем и не свидетельствует, ибо подобные ошибки или описки (по незнанию либо же по рассеянности) сплошь и рядом встречаются и в обычных летописных записях: например, одна из самых популярных на Руси - Софийская первая летопись старшего извода, известная во множестве списков, говоря о смерти Даниила Александровича, называет его Ярославичем.
    В народе издревле в открытую говорили об убийстве первого покровителя Москвы. Похоже, что в данном случае мы сталкиваемся с одной из неразгаданных тайн русской легендарной истории, концы которой глубоко упрятаны в воду, и, надо полагать, теперь уже навсегда. Народная легенда просуществовала в устной форме не менее трехсот лет. За это время в ней неизбежно произошло такое же художественное переосмысление и переиначивание исторических фактов, какое происходит во всяком произведении устного народного творчества, например в былинах. Но суть этой драматической истории сохранилась: в записанном сказании речь идет не о чем-нибудь, а именно об убиении князя Даниила.
    Начинается сказание почти как пушкинская "Полтава": "Богат и славен Кочубей. // Его луга необозримы..." Только в народной легенде поминается не малоросский, а московский магнат - Степан Иванович Кучка, чьи богатые владения раскинулись по берегам Москвы-реки. "И бысть у Кучка боярина, - продолжает предание - два сына красны, и не было столь хорошых во всей Русской земле". Князю Даниилу понравились Кучковы сыновья, и он взял их к себе в свиту. Но одновременно юноши-красавцы приглянулись и Данииловой жене - княгине Улите, воспылавшей к ним "блудной похотью" и склонившей к любовной связи. А чтобы муж не мешал сладким утехам, порешили любовники вообще от него избавиться - "предати злой смерти".
    Случай представился очень скоро - на охоте. Как только братья остались наедине с князем, они попытались его убить, но тому удалось вывернуться и ускакать от убийц по берегу Оки, а затем, переплыв реку, спрятаться в заброшенном срубе. Над заговорщиками нависла угроза неотвратимого возмездия. Как всегда, изощренный выход нашла женщина: "Злая же та княгиня Улита (это одна из смягченных характеристик неверной жены; вообще-то, в большинстве списков она прозывается нецензурно - "блядью". - В.Д.) наполни ей дьявол в сердце злые мысли на мужа своего, князя Даниила Александровича, аки ярому змею яда лютаго, а дьявольским и сотонинным навождением блудною похотью возлюбив милодобрех и наложников и сказала им, Кучковым детям, своим любовникам все по ряду...". А предложила коварная Улита пустить по следу приговоренного к смертоубийству князя его любимую охотничью собаку. Надо ли говорить, что верный пес очень скоро отыскал заброшенный сруб и стал перед ним вилять хвостом. Безжалостные же убийцы сначала искололи Даниила копьями, а затем отсекли ему голову.
    Нетрудно убедиться, что в "Сказании об убиении Даниила" его собственная история смешана с двумя другими: во-первых, с любовными похождениями Юрия Долгорукого и убийством им в данной связи былого хозяина Москвы, боярина Кучки, в 1147 году (дата убийства по странной случайности стала считаться годом основания города); во-вторых, с мученической смертью Андрея Боголюбского в 1174 году (заговор против князя, как помнит читатель, был организован детьми и родичами погибшего Кучки). И наконец, третья - скоропостижная (летописи этого не отрицают) смерть 42-летнего Московского великого князя: она в народной памяти также прочно соединилась со зловещим образом все тех же Кучковичей.
    Таким образом, согласно народным легендам Даниил Александрович умер насильственной смертью. Летописи же данного факта никоим образом не подтверждают, а говорят о кончине великого князя стереотипно: перед смертью, дескать, постригся в чернецы и принял схиму. Зато летописи подбрасывают совсем иную загадку: согласно общепринятой дате великий князь умер в 1303 году (лета 6811) - под сим числом его кончина зафиксирована, например, в Софийской летописи. А вот в Симеоновской летописи можно увидеть совсем другую дату - 1304 (6812) год, в Степенной книге -1305 (6813) год. Не слишком ли большие расхождения? И главное, никем и никак вразумительно не объясненные! Разве это не противоестественно - три совершенно разные летописные даты, касающиеся одного и того же события (смерти), которое по церковным правилам фиксировалось исключительно точно. Да и с точки зрения житейской логики: можно ли представить, что дата смерти какого-либо выдающегося деятеля XX века спустя семьсот лет будет не совпадать в различных источниках! Невольно закрадываются подозрения: со смертью князя Даниила связаны какие-то события, кои всячески пытались скрыть (а позже фальсифицировать). Народные легенды как раз и проливают достаточный свет на перипетии неясной и запутанной летописной истории.
    Где похоронен князь Данила (так несколько фамильярно именует его Степенная книга) - про то также рассказано по-разному, а в некоторых ранних летописных списках сей факт почему-то вообще умалчивается. И не странно ли: оказывается, уже ко времени воцарения великого государя Ивана III могила его прапрапрадеда считалась утерянной (и это несмотря на святость усопшего), хотя и находилась не где-нибудь в Тмутаракани, а в черте стольного града Москвы. С обнаружением могилы, собственно, и связаны все чудесные знамения, о которых сообщается в летописи и в житии преподобного и благоверного князя.
    В летописной Степенной книге рассказывается, как однажды великий князь Иван Васильевич (Иван III) проезжал мимо Даниловского монастыря, и вдруг конь одного из сопровождавших его телохранителей споткнулся и встал как вкопанный. Юноша опешил - перед ним возникло видение: появился незнакомый человек и изрек: "Не бойся меня, я князь Даниил Московский. Твой конь наступил копытом на место, где зарыты мои мощи. Ступай к своему господину, великому князю Иоанну и спроси у него, почему предал меня забвению?" Сказал и исчез, а юноша догнал княжий отряд и передал Иоанну волю его венценосного предка.
    Что-то здесь явно не так. Не сходятся концы с концами. Может ли кто-нибудь вразумительно ответить, почему спустя полтора века никто в Первопрестольной понятия не имел, где находится могила родоначальника Московского дома? И хотя, согласно Степенной книге, Иван III велел отслужить панихиду в память о князе Данииле, место захоронения последнего по-прежнему оставалось неизвестным. Ибо через некоторое время чудо на его могиле повторилось вновь.
    Как поведал летописец, спустя много лет новый великий князь Василий Иванович (сын Ивана III и отец Ивана Грозного) с большой свитой вновь проезжал мимо Даниловского монастыря. Зашли помолиться в церковь, а когда вышли назад, один из приближенных - князь Иван Михайлович Шуйский, - садясь на лошадь, решил воспользоваться лежащим рядом валуном. Но тут стоявший поблизости крестьянин вдруг сказал ему: "Господин, не дерзай садиться с сего камня на коня своего. Знай, что здесь покоится блаженный князь Даниил Московский". Поразительна реакция государя Василия Ивановича. "Мало ли тут князей!" - сказал он, и его слова сохранились в каноническом житии. Помимо элементарного неуважения к своему предку пренебрежительная фраза свидетельствует также и о том, что могила Даниила для царственных особ и боярской элиты все также оставалась неизвестной. Зато в народе хорошо знали, кто погребен под заветным камнем.
    Между тем Шуйский, ободренный великокняжеской бестактностью, ступил сапогом на валун и попытался сесть на коня. Но тот вдруг стал на дыбы, а затем неожиданно пал на землю и испустил дух. Шуйского еле живого вытащили из-под коня. Он долго хворал, но когда раскаялся в дерзости своей, выздоровел. Сомневаться в приведенных в летописи и житии фактах не приходится, ибо свидетелями их были десятки (а во втором случае - может быть, и сотни людей). Помимо событийно-хронологического аспекта летописные сведения имеют, безусловно, и ноосферный аспект. Место, выбранное в свое время князем Даниилом для монастыря, ныне носящего его имя, - одна из древнейших святых, священных и эзотерических точек Москвы. Ее сакральная топология обусловлена не только географическим расположением, но также и геологической, гидрографической и геофизической природой, замыкающейся на космические закономерности.
* * *
    Мужание Московского княжества, собирание вокруг него других русских земель и появление на карте мира новой великой державы пришлись на очень трудные времена в истории России. Русь под ярмом Орды. Большинство русских княжеств утратили независимость. Ярлык на великое княжение утверждается в ханской ставке, что сразу же породило нескончаемую вереницу интриг. Помимо ежегодной обременительной дани частые набеги монгольских карательных отрядов, после чего от только что отстроенных сел и городов вновь оставалось одно пепелище, а уцелевшие после резни люди угонялись в полон. Причем нередко во главе карательного войска стояли русские князья, которые и провоцировали очередной набег.
    На первых порах Москва оказалась в эпицентре продолжавшихся княжеских междоусобиц, многократно усиленных теперь, однако, безжалостностью татарских репрессалий. Впервые Москву сожгли и разграбили еще в 1237 году во времена ужасающего Ливонской войне, во главе 120-тысячного войска совершил молниеносный набег на Москву. Татары появлялись под стенами Белокаменной настолько регулярно, что две из старых улиц Замоскворечья по сей день прозываются Ордынками: по ним татарская рать двигалась к переправам через реку и знаменитому Крымскому броду (также названному по их имени), где нынче красуется Крымский мост.
    Один из самых опустошительных набегов Москва и другие русские города испытали в 1292 году. И это был как раз тот случай, когда татар на Русь привели сами же русские князья. К вящему позору возглавил их третий сын Александра Невского и старший брат московского князя Даниила - Андрей Городецкий. Поссорившись с другим своим братом -
    "В лето 6801 (1292) бысть в русской земли Дюденева рать на великого князя Дмитрея Александровичи, и взяша стольный градъ славный Володимерь и Суждаль, и Муромъ, Юрьеъ, Переяславль, Коломну, Москву, Можаескъ, Волокъ, Дмитровь, Углече поле, а всехь городовъ взяша Татарове 14. Скажем же, каково зло учинися русской земли. <...> Рать же Татарская съ княземъ Андреемъ и Федоромъ, пришедше въ Суждаль, и градъ весь взяша, такоже и Володимерь взяша и церкови пограбиша, дно [пол] чюдное медяное выдраша, и книги, и иконы, и кресты честныя, и сосуды священныя, и всяко узорчие пограбиша, в села и волости, и погосты, и монастыри повоеваша и мнишъскому чину поругашася, попадьи жены оскверниша. Тако потом взяша Юрьевъ, и села и люди, и кони, и скоты, и имение все то пограбиша. <...> И поидоша къ Москве, и Московского Данила обольстиша, и тако въехаша въ Москву, исътвориша такоже, якоже и Суждалю и Володимерю, и прочимъ городомъ, и взяша Москву всю и волости, и села...".
    Другими словами, русские вместе с татарами творили в Москве такие же гнусности, как повсюду: грабили подчистую церкви, обдирали с них обшивку и до последнего гвоздя пускали на продажу, издевались всячески над священнослужителями, насиловали скопом монахинь и попадей, не говоря уж о прочих. Обычные "прелести" гражданской войны... Интересна, однако, в этом апокалипсическом действе роль московского князя Даниила. Согласно летописцу, татары его "обольстили", то есть обманули. Как именно обманули - про то теперь можно только догадываться. Но подлого обмана и погрома Москвы Даниил татарам не простил.
    И здесь летописи, как всегда не слишком щедрые на подробности, преподносят еще одну загадку отечественной истории. В Воскресенской летописи содержится уникальный и исключительный по своему значению факт, который, как ни странно, игнорируется позднейшими историками либо же относится ими к разряду малосущественных или невнятных. Речь идет не больше не меньше как о разгроме большой татарской рати во время похода на Рязань осенью 1300 года. "Одоле князь Данило и много татар изби", - повествует летописец. Официозная Степенная книга, которая, тем не менее, вобрала в себя немало фактов из ныне утраченных первоисточников, детализирует это поразительное известие: "Князь Данила Александрович некогда слыша, яко у града Рязани множество безбожьных татар сбирахуся, и тамо шестова с воиньством своим возбранити устремление варварьское, доньдеже не приидут озлобити отечество его. Переяславля Рязаньскаго множество татар победи и князя рязанского Констянтина изымав на Москву привиде"^*.
    ^*) Следует иметь в виду, что Рязань, упомянутая в летописи, - это не существующая ныне Старая Рязань - один из главных и красивейших городов Древней Руси. После взятия города и поголовного уничтожения его жителей Батыевыми полчищами он больше не восстанавливался. Поблизости же стал отстраиваться Переяславль Рязанский - он-то и стал современной (новой) Рязанью.
    Юрием, ставшим после смерти отца великим князем. Но сейчас речь пойдет не о бессчетных нескончаемых княжеских распрях, где сильный и хитрый часто стремился, опередив соперника, физически уничтожить слабого и доверчивого. Речь пойдет о разгроме князем Даниилом татарского войска под Рязанью. Теперь можно только догадываться, насколько велико было это войско, какими судьбами оно оказалось на берегах Оки и почему после его позорного разгрома не последовало обычных в таких случаях репрессий со стороны Орды.
    [Думаю, что ситуация станет яснее, если вспомним, что в 1299-1300 годах хан Даниил Александрович первым из московских князей выступил союзником ордынского хана и разбил один из отрядов Ногая, захватив его подручного - рязанского князя. Ногай не успел предпринять никаких ответных действий, он был убит в 1300 году. Прим. Шишкина С.П.].
    Главное же - совсем в другом. Оказывается, формально находясь под пятой Золотой Орды, Русь не переставала оказывать ей организованное сопротивление. Спорадические восстания вспыхивали постоянно, но в битве под Рязанью с обеих сторон участвовали, выражаясь современным языком, регулярные войска, а само побоище, как в те времена выражались летописцы, пусть в самом общем, слабом и зачаточном виде может считаться прологом Куликовской битвы. Хотя бы в психологическом плане.

[По данным В.В.Похлебкина первую победу над регулярными ордынскими войсками в 1285 году одержал Владимирский князь Русь и Орда (хронология отношений)). Прим. Шишкина С.П.].

Последнее исключительно важно, ибо опрокидывает заезжанные, доходящие до мазохизма схемы отечественных историков. Например, В.О.Ключевского следующим образом характеризовавшего татаромонгольское иго:

"Это было одно из тех народных бедствий, которые приносят не только материальное, но и нравственное разорение, надолго повергая народ в мертвенное оцепенение. Люди беспомощно опускали руки, умы теряли всякую бодрость и упругость и безнадежно отдавались своему прискорбному положению, не находя и не ища никакого выхода. Что еще хуже, ужасом отцов, переживших бурю, заражались дети, родившиеся после нее. Мать пугала непокойного ребенка лихим татарином, услышав это злое слово, взрослые растерянно бросались бежать сами не зная куда. Внешняя случайная беда грозила превратиться во внутренний хронический недуг; панический ужас одного поколения мог развиться в народную робость, в черту национального характера".

Русские хроники, казалось бы, подтверждают сказанное. Симеоновская летопись свидетельствует:

"Да еще явится где единъ татаринь, то мнози наши не смеяхуть противитися ему; аще ли два или три, то мнози руси жены и деты мечюще, на бег обращахуся".

Безусловно, многие находились в состоянии полного оцепенения и парализующего страха. Но закономерности биосферы и ноосферы неизбежно брали свое. Пассионарные очаги и отдельные вспышки русского сопротивления еще были не в состоянии преодолеть мощную пассионарную доминанту большой чужеземной орды. Но время и энергетика родной земли с центром в Москве неумолимо работали на русский народ, его вождей и духовных вдохновителей. Пройдет еще немного времени - и количество неизбежно перейдет в качество. Куликовская битва была не за горами...

* * *

    Начальная история Московского княжества, а впоследствии - царства таит великое множество по сей день не разгаданных загадок. Взять, к примеру, вопрос о, так сказать, первоначальном накоплении капитала. Во главе угла данной проблемы - да и в центре ее тоже - по праву стоит одна из самых незаурядных личностей русской истории - великий князь Иван Данилович (Иван I), по прозванию Калита (год рождения неизвестен [хороши же наши летописцы, ничего не скажешь: со смертью отца напутали, а когда родился знаменитый сын, вообще ничего не сообщили!] - умер в 1340). Кстати, имя матери Ивана Калиты, жены Даниила Александровича, в русских летописях также не сообщается. Быть может, это связано с упомянутой выше легендарной историей о ее супружеской неверности? В таком случае это лишний аргумент в пользу исторической правды, которая подчас в скрытом и иносказательном виде сохраняется в фольклоре.
    А еще Калита считается чуть ли не первым Тишайшим российским правителем, хотя кровь при нем на Руси лилась так же обильно, как до него или же после. По данному поводу московские летописцы в один голос отмечали: "Седе на великомъ княженьи великий князь Иоан Даниловичь, и бысть тишина велика Христианом по всей Рускои земли на мънога лета". Приведенный отрывок заимствован из Московского летописного свода конца XV века. Составленный примерно тогда же Рогожский летописец дает более развернутую характеристику ситуации на Русской земле: "...Бысть оттолъ тишина велика 40 леть и пересташа погании воевати Русскую землю и закалат[и] христиан и отдохнуша и упочинуша христиане оть великыя истомы и многыя тягости и от насилиа татарскаго и бысть оттолъ тишина велика по всей земли".
    Хотя летописец, подобно былинному сказителю, дважды повторился насчет тишины на всей Русской земле, пассаж сей является преувеличением. Тишайшим Ивана Даниловича назвать можно только при очень богатом воображении. Не с его ли молчаливого согласия были зарезаны и обезглавлены тверские соперники - князь

"И когда они вошли в город Ростов, то принесли великое несчастье в город и всем живущим в нем, и многие гонения в Ростове умножились. И многие из ростовцев москвичам имущество свое поневоле отдавали, а сами вместо этого удары по телам своим с укором получали и с пустыми руками уходили, являя собой образ крайнего бедствия, так как не только имущества лишались, но удары по телу своему получали и со следами побоев печально ходили и терпели это. Да к чему много говорить? Так осмелели в Ростове москвичи, что и самого градооначальника, старейшего боярина ростовского, по имени Аверкий, повесили вниз головой, и подняли на него руки свои, и оставили, надругавшись. И страх великий обьял всех, кто видел и слышал это, - не только в Ростове, но и во всех окрестностях его".
^{(Перевод М.Ф.Антоновой и Д.М.Буланина)}

    О происхождении богатства Ивана Калиты, а следовательно - и могущества Московской державы чего толкко не понаписано. Дескать, и самым прижимистым из всех известных князей был - другого такого вообще трудно сыскать в русской истории: каждую копейку считал, на ветер не бросал, в сундук складывал - истинный прототип пушкинского Скупого рыцаря. И из зависимых от него князей мог выжать последние соки (даже после того, как татары уже выжали вроде бы все без остатка), дабы вовремя доставить положенную дань в Орду и не вызвать гнева великого хана. А то и еще - чего проще: утаивал каким-то непонятным образом хитрющий Калита часть дани, предназначенной для ненасытной Орды (или, как бы сегодня сказали, ловко уходил от налогообложения). В недавние годы из Ивана Калиты пытались сделать даже чуть ли не родоначальника отечественного фермерства: якобы дал он свободу (относительную, разумеется) крестьянам, а те вдохновленные нежданно свалившимся на их голову счастьем, засыпали московские закрома хлебом, а кремлевскую казну - серебром (не чета горбачевско-ельцинскому эксперименту по созданию российских фермерских хозяйств, который обернулся для страны полным крахом и дополнительными бедами). А то вот еще экстравагантная гипотеза: оказывается, после разгрома Филиппом Красивым (при содействии Папы Римского) ордена тамплиеров в 1310 году и поголовного истребления его членов некоторые рыцари уцелели и бежали во владения Московской Руси, где правил в то время Иван Калита. И не просто бежали, но и прихватили с собой часть несметных сокровищ ордена, которые и стали основой таинственных богатств великого князя.
    Не учитывается (хотя и постоянно упоминается) тольодин интересный источник, упомянутый в летописях - так называемое "закамское серебро". В Новгородой первой летописи младшего извода читаем: "В лето 6840 [1332 год] <...> великыи князь Иванъ прииде из Орды и възверже гневъ на Новъград, прося у них серебра закамьское...". Конфликт был с трудом улажен. После внушительной демонстрации силы, в ходе которой воеводы Калиты захватили Торжок и Бежецк, новгородцы предпочли уступить. Точно так же в свое время откупились они с помощью "бесчисленного множества даров" (в Никоновской летописи данная формулировка приведена дважды) от карательной орды Дюдени, того самого ханского брата, что спалил дотла и ограбил четырнадцать городов Северо-Восточной Руси, включая Москву. Не приходится сомневаться, что львиную долю сих бесчисленных даров составляло неисчерпаемое "серебро закамское". Так что же оно, в таком случае, есть на самом деле? (В Воскресенской летописи написано несколько по-иному - "сребро Закаменьское", но это мало что меняет, ибо переносит местонахождение "серебра" в Югорскую землю, то есть в Северное Приобье, за Урал: Уральские горы в старину именовались Камнем, поэтому "Закаменьское" означает "Зауральское").
    В Новгородской первой летописи приведен и известный рассказ о походе новгородцев в Югру, то есть в то самое Закамье, откуда поступало к ним "закамское серебро":

"[1193г.]... В то же лето пошла из Новгорода к Югру рать с воеводой Ядреем. И пришли в Югру, и взяли город, и пришли к другому городу. И заперлись [югричи] в городе, и стояли [новгородцы] под городом 5 недель. И выслала к ним югра [парламентеров], обманом говоря так: мы-де собираем [для вас] серебро и соболей, и иные богатства, поэтому не губите своих смердов и своей дани. Так обманывали их, а сами воинов собирали. И как собрали воинов, то выслали из города к воеводе [приглашение]: "Приходи в город, взяв с собою 12 мужей лучших". И пошел в город воевода, взяв с собою попа Иванка Легена и иных лучших. Изрубили их [югричи в городе] накануне [праздника] святой Варвары. И выслали [приглашение] вновь, и захватили еще 30 мужей лучших, и тех изрубили, а потом еще 50. После этого сказал Савка князю югорскому: "Если, князь, не убьешь Якова Прокшинича и отпустишь его в Новгород живого, то ему, князь, удастся опять воинов привести сюда и землю твою опустошить". И повелел [князь] убить его. И сказал Яков [перед смертью] Савке: "Брат, судит тебя Бог и святая София, так как предал ты своих братьев, и встанешь с нами перед Богом, и ответ дашь за кровь нашу". И после этих слов он был убит. А тот Савка связи поддерживал тайно с князем югорским. Тем временем изнемогли [новгородцы] от голода, поскольку стояли уже 6 недель, поддавшись на обман. А на праздник святого Николы [югричи] сделали вылазку из города и изрубили их всех. И была печаль и беда оставшимся в живых, ибо уцелело их 80 мужей. И не было вестей о них всю зиму в Новгороде...".

    Исключительно важное сообщение - по всем параметрам. Одно известие о существовании в северном Приуралье и Приобье неприступной крепости, которую не могла взять новгородская рать, чего стоит. Любопытно, однако: у кого же это югричи собирали серебро? И почему именно собирали? Понять нетрудно: подвластные югричам северные народы выплавкой какого бы то ни было металла не занимались, так как никакими металлургическими навыками вообще не владели. Следовательно, данники именно собирали это загадочное серебро. Где? Почему? Свою версию я уже однажды высказывал - в книге "Загадки Урала и Сибири" (М., 2000). Повторю ее еще раз.
    В прошлом восточные сокровища находили на Русском Севере не просто в больших, а в огромных количествах. И есть все основания полагать, что в русских летописях речь идет о великолепной коллекции иранских (главным образом) ювелирных изделий эпохи Сасанидов (III-VII века н.э.) (так называемое сасанидское серебро), хранящейся и экспонируемой ныне в Государственном Эрмитаже. Однако как и почему старинные блюда и кувшины, бокалы и геммы попали из дворцов персидских царей и вельмож сначала на Русский Север, а оттуда в коллекцию Эрмитажа? Знают ли посетители музея, что, прежде чем оказаться на берегах Невы, бесценные сокровища долгое время находились совсем на других берегах - Оби, Вишеры, Колвы, Камы и даже Ледовитого океана (а также прилегающих к ним территорий)? Впрочем, узнать это несложно: подскажут музейные таблички. Но объяснят ли правильно сей парадокс?
    В дальнейшем иранского серебра не стало на Русском Севере намного меньше. Оно-то и составило основу личной коллекции Строгановых, которая в конечном итоге незадолго до революции поступила в Эрмитаж. До этого будущие музейные экспонаты находились в Италии, и владельцы их опасались, что разразившаяся Первая мировая война отрежет им путь в Россию. Но и строгановские сокровища - всего лишь малая толика того, что в разное время было обнаружено в приполярных областях. И коллекция Строгановых - когда-то некоронованных королей этих краев - отнюдь не была самой большой. Сибирские и уральские древности собирали все кому не лень, ибо попадались они повсюду. Среди местных любителей старины особенно славилось собрание одного из чердынских купцов по фамилии Алин. Как истинный коллекционер, одержимый навязчивой идеей, он скупал и выменивал восточное серебро где только мог, не жалея никаких денег. Полюбоваться восточными сокровищами стекались обыватели со всей округи, тем более что это доставляло удовольствие тщеславному хозяину. Но в самом начале XX века случился в Чердыни пожар, и дом купца Алина дотла сгорел вместе со всем добром. Сгорело все, кроме серебра, но, увы, оно расплавилось и превратилось в слитки металла. Сколько, как вы думаете, его оказалось по весу? 16 пудов! Сколько же шедевров искусства навсегда было утеряно для будущих поколений!..
    Нетерпеливый читатель, наверное, недоумевает: "Позвольте, но каким же образом появилось на Русском Севере такое огромное количество сасанидского серебра, относящегося к династии персидских шахов, переставшей существовать еще в VII веке, почти за 300 лет до принятия христианства на Руси?" Хороший вопрос - ничего не скажешь! Обычно на него отвечают не задумываясь и стереотипно: "Серебряные изделия привозили для обмена на меха, высоко ценившиеся на Востоке, - вот и скопилось его здесь, в Приуралье и Приобье, такое невероятное количество". Быть может, отчасти так и было. Но вот ведь в чем незадача: не сохранилось никаких данных о персидских караванах, груженных серебром, - ни речных, ни сухопутных, - которые бы устремлялись регулярно и на протяжении многих десятилетий (а то и веков) с Юга на Крайний Север. Не сохранилось на сей счет и никаких карт, маршрутных или географических описаний.
    Более того, когда арабы низложили династию Сасанидов и включили Иран в Багдадский халифат, они стали активно использовать и давно освоенные персидскими купцами торговые пути. Собственно, и персам, принявшим ислам и ставшим подданными халифа, дорога на Север оставалась открытой. Торговые караваны мусульман по-прежнему следовали по проторенным путям, доходили до столицы Великой Булгарии на Волге, но территории на Севере оставались для них - из-за царящей в тех краях полярной ночи - сплошной Страной Мрака, населенной к тому же свирепыми племенами йаджудж и маджудж. Так что ни о каких проторенных путях на Север арабским путешественникам ничего не было известно, равно как и географам, использовавшим опыт своих персидских предшественников.
    Ничего не помнят о восточных гостях и коренные жители Югры - ханты, манси, ненцы, селькупы. В их героическом эпосе, мифологических сказаниях, древних, как сам мир, песнях нет и намека на визиты арабских и, тем более, персидских синдбадов-мореходов, благодаря которым весь Обский и Приуральский Север оказался засеянным, как зубами дракона, серебряными блюдами да кувшинами. Нет, о самих предметах они знали, поскольку постоянно на них натыкались, не знали только ничего об их происхождении и баснословной ценности (иначе давно бы уже нашли сокровищам, валявшимся у них под ногами, достойное применение). Да, использовали вогулы и остяки сасанидское серебро, но отнюдь не по назначению. В лучшем случае превращали его в амулеты, завертывали в холст и прятали от посторонних глаз, в худшем же - превращали в кормушку для скотины (я не утрирую - это документально зафиксированные факты). А случалось еще и так: процарапывали поверх древних рисунков изображения своих божков и духов.
    Обычно происхождение закамского серебра объясняется очень просто; югричи, дескать, сами его не добывали, а получали от производителей. Но кто же тогда эти производители? Северные народы металл не выплавляли и металлургических навыков не имели. Обнаруженные повсюду на Урале следы древней добычи и переплавки руды, а также изделия из металла относятся к предшествовавшей древней цивилизации. Но самое главное даже не в этом. Дело в том, что на Урале месторождений серебра нет (в изобилии только медь и железо, не говоря уж о золоте, драгоценных камнях и самоцветах). Ближайшие месторождения серебра находятся на Таймыре, Алтае и в Восточной Сибири (знаменитые каторжные Нерчинские рудники). Древние пути отсюда в Югру просматриваются только гипотетически. Известно, правда, еще месторождение на Печоре, но его освоение началось лишь при Иване III. Поэтому вопрос: "Откуда серебро взялось в Югре?" - остается без ответа; напротив, порождает множество новых вопросов.
    В чем же, в таком случае, разгадка закамского серебра, если принять версию о его сасанидском происхождении? Сасаниды - последняя персидская династия, сохранявшая верность древнейшей зороастрийской религии, уничтоженной в ходе мусульманской экспансии и всесокрушающего арабского нашествия. Древние же иранцы пришли в места своего нынешнего обитания с севера после глобального катаклизма и резкого похолодания (о чем рассказывается в "Географической поэме", включенной в Авесту). Сам основатель зороастризма - пророк Заратуштра, по одной из древнейших версий, также прибыл в Иран с севера, переплыв "великое море". Следовательно, древним иранцам путь на север был известен давно и, как говорится, хорошо обкатан. Хранителями тайного знания в Древней Персии являлись зороастрийские жрецы-маги, которые - как язычники и еретики - были поголовно (и в прямом смысле - физически) уничтожены в ходе утверждения новой религии- ислама. Понятно, что наиболее секретные знания маги унесли вместе с собой в могилу. Потому-то ничего и не досталось мусульманским географам и картографам.
    Но остались следы - вещественные и неуничтожимые: то самое сасанидское серебро, которое каждый теперь может увидеть в Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Вопрос, однако, остается все тот же: каким образом это серебро оказалось на севере? А что если последние приверженцы зороастризма пытались спастись, захватив с собой свои сокровища и реликвии, от беспощадных мусульманских сабель и отыскать убежище на своей древней прародине, но застряли где-нибудь в Приобье и Приуралье? Так или иначе в одно прекрасное время Русский Север превратился в арктическое подобие сокровищницы легендарного царя Креза. А Господин Великий Новгород на каком-то этапе прознал про те неисчерпаемые и вполне доступные богатства. И не только прознал, но и на долгие годы (по существу - века) присосался к практически даровому источнику пополнения своей и без того не скудной казны.
    Шума особого по данному поводу новгородцы никогда не устраивали, получали по договоренности с приуральскими и приобскими аборигенами изрядную толику серебряной дани, а если те забывали о долге - направляли в Югру карательные отряды, вроде того, про который рассказывает в приведенном выше отрывке летописец. Тайну свою как могли оберегали от чужих завистливых очей, дабы не объявились другие охотники до "закамского серебра". Но, как видно из летописей, нашелся все-таки на новгородских хитрецов московский простец - по имени Иван, по прозванию Калита, - пригрозил богатеньким новгородцам войною и вскорости получил от них все, что требовал: и собственную казну пополнил, и с золотоордынским ханом Узбеком расплатился.
    Как и все выдающиеся москвичи эпохи становления нового царства, Иван Калита получал несомненную пассионарную подпитку. Его ноосферные контакты нашли отражение и в литературе того времени. В летописях, правда, сохранились более чем скупые сведения. Зато интересные факты приведены в "Житии" русского святого - митрополита Петра (год рождения неизвестен - умер в 1326 году), ближайшего сподвижника великого князя. Именно при Калите митрополичья кафедра была переведена из Владимира в Москву, и Петр стал первым московским главой Русской православной церкви. При нем же был заложен Кремлевский Успенский собор.
    Так вот, незадолго до близкой кончины митрополита Петра Ивану Калите приснился символический сон - высокая гора с вершиной, покрытой снегом. Хорошо известно, что контакты с ноосферой по большей части происходят во сне. Видение Калиты тем более знаменательно, что он в горных краях отродясь не бывал и снежных вершин никогда не видел. Неудивительно, что князь поделился странным видением со святителем Петром. Тот расшифровал сон следующим образом: "Высокая гора - ты, князь, а снег - я, смиренный, который скоро должен отойти из сей жизни в жизнь вечную". О прочем "Житие" умалчивает. Но и сказанного вполне достаточно, чтобы убедиться в ноосферной насыщенности и предопределенности многотрудного бытия московских властителей.

* * *

    Итак, с местоположением, энергетическими особенностями Москвы и связанными с этим загадками более-менее ясно. Но одной географии или геофизики мало. Нужны еще люди и выдвинувшиеся из их среды пассионарные личности, способные вдохновить народ на великие деяния и подвиги. Пассионарная вспышка, помноженная на энергетику сакрального места, и привела к тому уникальному социуму, который вошел в мировую историю под названием Московского царства. Скажем, все хорошо было во Владимире: и город великолепный, и столицей великого князя стал, и пассионарных личностей породил немало, а вот сплотить Русь против ордынской экспансии и вывести ее на передовые рубежи мировой истории не смог. Чего-то чуть-чуть не хватило. Это неуловимое чуть-чуть чувствовалось во все времена: в конце XIX века Чехов в одном из писем называл Владимир самым скучным губернским городом Российской империи. И таковым, судя по всему, он был с самого начала, ибо оказался в стороне от течения и пересечения мощных энергетических потоков.
    Потенциальных же и реальных пассионариев (князей, духовных пастырей, вдохновенных художников и подвижников), которые подсознательно ощущают внутреннюю энергетику матери-земли и благотворное излучение космоса, постепенно, как магнитом, перетянуло в Московский геоактивный регион с его повышенной теллурической энергетикой и оптимальными возможностями ноосферных контактов. Сравниться с Москвой по пассионарному потенциалу могут только Урал и Сибирь - однако они появились в ожерелье современной России позднее. Даже Санкт-Петербург, хотя и расположен в зоне сочленения Фенноскандии с Русской равниной, в силу скорее исторических, чем геофизических и космоэнергетических причин не смог более двух столетий удержать звание столицы и геополитического центра страны (чаша Москвы, так сказать, на весах истории попросту перетянула). Кроме того, многие из великих деятелей русской культуры, чье творчество было так или иначе связано с Северной столицей, родились - за малым исключением - за ее пределами: Пушкин, Грибоедов, Лермонтов, Достоевский, к примеру, (так же, как и самый блестящий русский полководец-пассионарий - Суворов, по рождению москвичи.
    С Москвой так было всегда: стоило только здесь появиться пассионарной личности, как она находила благодатную почву для великих дел. Лучший (но не единственный) пример - великий князь Дмитрий Иванович Донской (1350-1389). Типичный пассионарий, рожденный в Москве (и умерший тут же), он подпитывался энергетикой своего родного города. Именно он - и никто другой - оказался единственным вождем, способным сплотить русских людей вокруг Москвы и привести их к победе над Золотой Ордой. Хрестоматийные примеры лучшее тому подтверждение.
    Как известно, за три года до

    "И собралось великое войско, и пошли они за реку за Пьяиу. И пришла к ним весть о том, что царевич Арапша на Волчьей Воде. Они же повели себя беспечно, не помышляя об опасности: одни - доспехи свои на телеги сложили, а другие - держали их во вьюках, у иных сулицы оставались не насаженными на древко, а шиты и копья не приготовлены к бою были. А ездили все, расстегнув застежки и одежды с плеч спустив, разопрев от жары, ибо стояло знойное время. А если находили по зажитьям мед или пиво, то пили без меры, и напивались допьяна, и ездили пьяными. Поистине - за Пьяною пьяные. А старейшины, и князья их, и бояре старшие, и вельможи, и воеводы, те все разъехались, чтобы поохотиться, утеху себе устроили, словно они дома у себя были.
    А в это самое время поганые князья мордовские подвели тайно рать татарскую из Мамаевой Орды на князей наших. А князья ничего не знали, и не было им никакой вести об этом. И когда дошли (наши) до Шипары, то поганые, быстро разделившись на пять полков, стремительно и неожиданно ударили в тыл нашим и стали безжалостно рубить, колоть и сечь. Наши же не успели приготовиться к бою и, не в силах ничего сделать, побежали к реке к Пьяне, а татары преследовали их и избивали. И тогда убили князя Семена Михаиловича и множество бояр. Князь же Иван Дмитриевич, жестоко преследуемый, прибежал в оторопи к реке Пьяне, бросился на коне в реку и утонул, и с ним утонули в реке многие бояре и воины, и народа без числа погибло. Это несчастье свершилось второго августа, в день памяти святого мученика Стефана, в воскресенье, в шестом часу пополудни.
    Татары же, одолев христиан, стали на костях и весь полон и все награбленные богатства здесь оставили, а сами пошли изгоном, не подавая вестей, на Нижний Новгород. У князя же Дмитрия Константиновича не было войск, чтобы выйти на бой с ними, и он побежал в Суздаль. А новгородские жители убежали на судах вверх по Волге к Городцу.
    Татары же пришли к Нижнему Новгороду пятого августа, в среду, в день памяти святого мученика Евсигния, накануне Спасова дня, и оставшихся в городе людей перебили, а город весь, и церкви, и монастыри сожгли, и сгорело тогда в городе тридцать две церкви. Ушли же поганые иноплеменники из города в пятницу, разоряя нижегородские волости, сжигая села, и множество людей посекли, и бесчисленное количество женщин, и детей, и девиц повели в полон".
^{(Перевод Л.А.Дмитриева)}

Практически то же самое повторилось спустя пять лет, то есть через два года после Куликовской битвы, когда в 1382 году на Русь двинулась орда хана Тохтамыша. Дмитрий (уже Донской) срочно выехал из Москвы на сбор рати, но татары, не без помощи предателей-князей обойдя русские войска, неожиданно появились под московскими стенами и осадили город. В отсутствие великого князя москвичи растерялись, проявили малодушие, поверили лживым обещаниям Тохтамыша, который поклялся через русских посредников не трогать города, и отворили ворота. Что произошло дальше, с протокольной точностью фиксирует Новгородская (Карамзинская) летопись:

"И тотчас начали татары сечь их всех подряд. Первым из них убит был князь Остей перед городом, а потом начали сечь попов, игуменов, хотя и были они в ризах и с крестами, и черных людей. И можно было тут видеть святые иконы, поверженные и на земле лежащие, и кресты святые валялись поруганные, ногами попираемые, обобранные и ободранные. Потом татары, продолжая сечь людей, вступили в город, а иные по лестницам взобрались на стены, и никто не сопротивлялся им на заборолах, ибо не было защитников на стенах, и не было ни избавляющих, ни спасающих. И была внутри города сеча великая и вне его также. И до тех пор секли, пока руки и плечи их не ослабли и не обессилели они, сабли их уже не рубили - лезвия их притупились. Люди христианские, находившиеся тогда в городе, метались по улицам туда и сюда, бегая толпами, вопя, и крича, и в грудь себя бия. Негде спасения обрести, и негде от смерти избавиться, и негде от острия меча укрыться. Лишились всего и князья, и воевода, и все войско их истребили, и оружия у них не осталось! Некоторые в церквах соборных каменных затворились, но и там не спаслись, как как безбожные проломили двери церковные и людей мечами иссекли. Везде крик и вопль был ужасный, так что кричащие не слышали друг друга из-за воплей множества народа. Татары же христиан, выволакивая из церквей, грабя и раздевая донага, убивали, а церкви соборные грабили, и алтарные святые места топтали, и кресты святые и чудотворные иконы обдирали, украшенные золотом и серебром, и жемчугом, и бисером, и драгоценными камнями: и пелены, золотом шитые и жемчугом саженные, срывали, и, со святых икон оклад содрав, те святые иконы топтали, и сосуды церковные, служебные, священные, златокованые и серебряные, драгоценные позабирали, и ризы поповские многоценные расхитили. Книги же, в бесчисленном множестве снесенные со всего города и из сел и в соборных церквах до самых стропил наложенные, отправленные сюда сохранения ради, - те все до единой погубили. Что же говорить о казне великого князя, - то многосокровенное сокровище в момент исчезло и тщательно сохранявшееся богатство и богатотворное имение быстро расхищено было".
^{(Перевод М.А.Салминой)}

    Будет ли кто после этого оспаривать, что стержнем и нервом исторического процесса всегда выступает пассионарная личность? Это доказывает практически каждый шаг Дмитрия Донского. Но его звездным часом и кульминацией всей подвижнической и полководческой деятельности, безусловно, стала Куликовская битва - судьбоносное событие русской истории.
    Сама Куликовская битва (как, впрочем, и другие ей подобные эпохальные события, сконцентрировавшие максимум людской воли и энергии) принадлежит не только далекому прошлому, но также настоящему и будущему. Она оставила неизгладимый ноосферный след, скорректировав по крайней мере, если только не направив в другое русло, самый характер ноосферного воздействия космоэнергетической, психофизической и биосферной реальности на конкретные поступки отдельных людей и народных масс. Это, как никто другой, чувствовал Александр Блок. В пояснениях 1912 года к своему гениальному стихотворному циклу "На поле Куликовом" поэт писал (в многочисленных последующих изданиях эти слова, имеющие принципиальное философское значение, обычно опускались): "Куликовская битва принадлежит, по убеждению автора, к символическим событиям русской истории. Taким событиям суждено возвращение. Разгадка их еще впереди..."
    Вдумайтесь только: Куликовской битве не просто суждено периодически повторяться - ей суждено повторяться в каждом из нас. Величайшая тайна духа! Вечное возвращение! Покой нам только снится! Эта мысль рефреном проходит и через блоковские строфы. "И вечный бой!.. И нет конца!" - вот подлинный девиз бессмертного цикла, выражающий и сакральную суть поворотного события русской истории, и его сопряженность с последующими эпохами и поколениями - ныне живущими и грядущими. Блок рисует картины великой битвы так, как будто они свершаются не в прошлом, а в настоящем и автор является их реальным участником:

И я с вековою тоскою,
Как волк под ущербной луной,
Не знаю, что делать с собою,
Куда мне лететь за тобой!

Я слушаю рокоты сечи
И трубные крики татар,
Я вижу над Русью далече
Широкий и тихий пожар.

Объятый тоскою могучей,
Я рыщу на белом коне...
Встречаются вольные тучи
Во мглистой ночной вышине.

Вздымаются светлые мысли
В растерзанном сердце моем,
И падают светлые мысли,
Сожженные темным огнем...

Таков поэтический итог приобщения творческой личности к информации, навечно запечатленной в ноосфере, подсказавшей поэту родившиеся в его голове образы. Уместно сравнить с летописной записью:

"И сошлись грозно обе силы великие, твердо сражаясь, жестоко друг друга уничтожая, испускали дух не только от оружия, но и от ужасной тесноты - под конскими копытами, ибо невозможно было вместиться всем на том поле Куликове: было поле то тесное между Доном и Мечею. На том ведь поле сильные войска сошлись, из них выступали кровавые зори, а в них трепетали сверкающие молнии от блеска мечей. И был треск и гром великий от преломленных копий и от ударов мечей, так что нельзя было в этот горестный час никак обозреть то свирепое побоище. Ибо в один только час, в мановение ока, сколько тысяч погибло душ человеческих, созданий Божьих!>
^{(Перевод В.В.Колесова)}

Ноосферную предустановленность и обусловленность Куликовской битвы ощущали и ее современники. В процитированном выше "Сказании о Мамаевом побоище", написанном почти что по горячим следам, содержится поразительный по своей ноосферной проникновенности и беспримерному гуманизму фрагмент, когда мать-земля перед Куликовской битвой плачет о детях своих - русских и татарах, которым только еще предстоит погибнуть в кровавой сече. Один из сподвижников князя Дмитрия Донского - Дмитрий Волынец - приник к земле правым ухом и услышал "землю, рыдающую двояко: одна сторона точно женщина громко рыдает о детях своих на чужом языке, другая же сторона, будто какая-то дева вдруг вскрикнула громко печальным голосом, точно в свирель какую, так что горестно слышать очень". Найдется ли в мировой литературе аналогичный образ, где бы будущие победители жалели своих лютых врагов? Не припоминается что-то. Но главное в другом: подобная мысль могла родиться, только пройдя через глубины ноосферы и через прямое взаимодействие с ней.

* * *

Куликовская битва- яркий маяк отечественной истории, видимый отовсюду, с любой ее близкой или отдаленной точки. В дальнейшем своем социальном, политическом и экономическом развитии Московская Русь постепенно двигалась к укреплению великокняжеской власти и централизации государства, хотя бывали в этом процессе и периоды застоя, и отклонения в сторону, и катастрофические падения. Почти три четверти века длилось царствование двух следующих за Дмитрием Донским правителей России: его сына Дмитрия Шемяки. Факт отвратительный, но, к сожалению, не из ряда вон выходящий^*: начало непрерывной полосы ослепления неугодных конкурентов и обидчиков положил сам Василий Васильевич, приказавший выколоть глаза нескольким оппозиционерам. Изуверский способ расправы над неугодными противниками и диссидентами существовал практически на протяжении всего правления князей и царей из династии Рюриковичей. Летописи протокольно фиксировали эти события наряду с рождениями и смертями многочисленных князей, регулярными татарскими набегами, неурожаями, небесными знамениями и т. п.

^*) Жестокий обычай расправляться с неугодными подобным образом существовал на Руси испокон веков. Его практиковали все князья без исключения, даже канонизированные впоследствии как образцы праведности и благочестия. Так, по сообщениям летописцев, Александр Невский в 1257 году после наведения порядка в мятежном Пскове и удаления оттуда своего сына-фрондера безжалостно наказал его сподвижников-смутьянов - "овому носа урезаша, а иному очи вынимаша". Вот тебе благоверный князь и народный заступник!

Изнурительная гражданская война, полыхавшая в те годы на просторах России не только обескровила население и элиту, доведя страну до полнейшей разрухи, но одновременно показала и полную бесперспективность для ее дальнейшего развития членения на удельные княжества и дремучего, убийственного для самого существования Руси сепаратизма - новгородского, псковского, тверского, рязанского и прочих. Во имя призрачных преимуществ феодальной демократии фанатичные приверженцы этого фантома готовы были "отложиться" от России и стать провинцией (или даже колонией) беразлично чьей: Польши, Швеции, Ливонского ордена - лишь бы не Москвы. По существу, решался вопрос жизни и смерти России, ибо без ликвидации раздробленности страна могла бы попросту исчезнуть с карты мира как самостоятельная держава. Лекарство от застарелых сепаратистских болезней и удельнокняжеской спеси было только одно - создание мощного, единого, централизованного государства с крепкой самодержавной властью. Эту задачу успешно решил первый государь всея Руси Иван IV.

См. далее Глава 6: Два Ивана (эпоха геополитического Возрождения);

На главную